Глава 6

Мы помним тебя, Игорь! (начало)

Рассказ В. Флорова
Наш Игорь

«Противник шёл на несколько шагов впереди остальных, шёл спокойно, одна рука на рукоятке кинжала, вторая придерживала на спусковом крючке, натянутый на ремне автомат. Щурился на ферму, где находились раненные взвода. Получалось, что задние, как бы вели его, не впуская ни кого в этот треугольник смерти. Чёрная, смолянистая борода была приподнята, блестели сжатые в улыбке белые расчёски зубов.

«Циничный бандит»,— подумал Игорь, увидев,  как мстительно щурил главный свои жадные глаза — «Как на парад идёт, его надо ловить первым» — предчувствие чего-то решительного охватило Игоря. «Надо что-то решать, пока силы есть, дело мужское — сейчас встретимся. Я не дам тебе резать парней. Ошалел ты от кровавой радости» — вламливались судорожно мысли в последнюю весну Игоря. Осознанный акт мести близился с каждым шагом смолянистого. Борода странно махнул рукой, жест был направлен не к треугольнику, а куда-то дальше. Змеи-человеки облегали проём с другой стороны, тайно подкрадываясь под прикрытием шествия-парада. Ещё несколько секунд и они расставятся как шахматы на доске. Радость в глазах бандитов не унималась, шаги стали шире. «Ещё не самое время…» — останав-ливала, размерявшего очереди Игоря. Он верил, что прицел, щупавший чёрные фигуры, не оставит им шансов. «Врёшь, не возмёшь!» — пронеслось в голове чапаевское. Ползучие вставали и прыгали вперёд уже не скрываясь. В руках заблестели молнии белой стали, тишину воздуха пронзили крики. Игорь нажал на горячую, вросшуюся в пальцы гашетку. Минутные очереди раздавали снайперские сибирские шлепки тем, кто уже пролазил в проём. Игорь, не вслушиваясь в крики, размеренно отмечал в прицеле чёрные, лохматые фигуры.

«Беру всё в свои руки» — метко расставлял свинцовые преграждения старший сержант. «Надо успеть каждой сестре по серьге» — подвигал станок Молдованов и всматривался в планку прицела. Руки поддавались плавным движениям, глаза не моргали, застыли на утихшей атаке. Вдруг в правой части, даже откуда-то сзади зашлёпало чаще, чем он раздавал огненное.

«Не отпускать» — пульсировало внутри.

Игорь вдруг увидел родную мать. Подступила горечь-тоска по её нежным рукам. Она рядом, боится. «Мама, прощай» — ставил Игорь рваные отметины на чёрных косынках. «Почему они не торопятся, не поднимаются? Они не бегут никуда!» — бились мысли сибиряка.

Раскалённый удар воздуха затмил прицел. Солдат в последний раз увидел свою

мать… »

«Цену жизни спроси у пехоты»

Он мог выскочить, но остался в «броне», прикрывая своих товарищей

Если бы у младшего сержанта Молдаванова был выбор, он поступил бы иначе. У него выбора не было. Там, в семидесяти метрах перед аргунским обрывом, у горящих БМП, лежали раненые товарищи.

В ночь на понедельник тринадцатого марта шел мокрый снег. Под покровом темноты и падающих густых снежных хлопьев роты выдвигались на указанные рубежи. Солдаты шли молча, лишь изредка вытянутой вперед рукой старались нащупать спину впереди идущего. Тут не то что дудаевские наблюдатели – свои за пять метров не заметят. Грязь всасывала по колено. Хлюпанье воды под сапогами да редкие команды, передаваемые шепотом, нарушили ночную тишину.

–Арык...
–Арык...
–Арык...

Но от предупреждения легче не становится. Поскользнувшись на отвесном склоне, солдаты съезжают на дно канала, скрипя зубами, сжимая в кулаках налипшую ледяную грязь, взбираются наверх, хватаясь за чьи-то протянутые руки.

Вот он, рубеж обороны противника, – молочно-товарная фабрика. За ней высокий берег реки Аргун и мост – немой «проводник». Через линзы прибора ночного видения еле просматриваются его расплывчатые очертания.

... Четыре часа утра. Где-то в русской глубинке пропели первые петухи. Здесь же – время «Ч». Первой в темноту уходит разведывательная рота, за ней остальные подразделения.

Телефон на КП командира полка не умолкает. Доклады поступали один за другим, словно заряды тока, ударяющие через трубку в сознание офицера. В этот момент для него легче было находиться там, в бушующей стихии боя, чем ждать, какие вести принесет очередная трель телефонной коробки.

– «Стрела». Я – «Первый». Прием!

Тишина.

– «Стрела». Я – «Первый». Прием!

Только треск в трубке, разрывы снарядов и беспрерывный лай пулеметных очередей.

– Пусть работает... Пусть работает...

Сжав кулаки, командир полка то ли успокаивает себя, то ли убеждает в том, что на обратном конце провода просто некогда поднять трубку...

– Пусть работает...

Одна сигарета, не успевая погаснуть, зажигает другую. Мучительное ожидание действует сильнее, чем жалящий огонь безжалостного противника.

Жаркая схватка. Противник выбит из полуразрушенных зданий фабрики. Небольшая передышка. Впереди еще двести метров, и наш солдат ступит на бетон аргунского моста.

Но по краю обрыва тянется второй, последний, эшелон обороны противника. Самый мощный и, на первый взгляд, несокрушимый. Траншеи в полный рост, глубокие блиндажи, уходящие под самый берег, пулеметные и гранатометные гнезда.

Пехота на этот раз оказалась без своей основной поддержки. Тяжелые артиллерийские орудия бессильны в сложившейся ситуации – между мотострелками и противником – 100-150 метров. Своих заденешь.

Снова в бой первой вступает разведка. И снова на командном пункте череда забивающих друг друга голосов.

– «Первый». Я – «Облако». Прием! У нас выбило всех офицеров...

Это, наверное, были самые страшные слова, услышанные командиром полка. Казалось, еще мгновенье, и растерянность возьмет верх над ребятами. Но рядом бой вела мотострелковая рота. А в пехоте так: в одном строю идут в атаку офицеры и солдаты. У офицера одна привилегия – встать во весь рост, когда другим головы не поднять... Капитан Юрий Нестеренко принял командование разведчиками на себя.

Откуда прилетела эта граната, пущенная из гранатомета, никто не видел. Яркая вспышка, резкий хлопок, и сдетонировавшие боеприпасы на БМП в клочья разорвали бронежилет офицера, смели его с брони.

Залегших солдат густо поливал крупнокалиберный пулемет. Вспыхнула еще одна боевая машина, за ней вторая. Вынести раненых с поля боя не представлялось возможным. И тут, спасая ребят, вперед выскочила БМП Молдаванова. Он сознательно подставил борт машины под шквал неприятельского огня, загородив собой раненых товарищей. Механик-водитель, выскочив из машины, стал помогать выносить их с поля боя. А младший сержант на месте оператора-наводчика, развернув башню, вел огонь по противнику. Подряд, одна за другой, две гранаты из РПГ ударили в броню БМП «Молдавана». Машина вспыхнула. А он стрелял, не прекращая огня, нажимая на гашетку до боли в пальцах. За разведчиков, за капитана Нестеренко, за своих друзей и... за себя. Он мог выскочить, но не покидал горящую «броню», прикрывая огнем своих товарищей.

Раненых с поля вынесли. Обрыв был взят. Наши солдаты прошли по аргунскому мосту, разметав и этот укрепрайон боевиков. Только теперь в своих тревожных снах многие из них видят объятую пламенем, ведущую бой БМП...

... И «Молдавана», отдавшего свою жизнь, за их жизни.

P.S. Капитан Ю. Нестеренко получил звание Героя России (посмертно). Похоронен на Аллее Славы во Владикавказе.

Ст. сержант С. Молдаванов – посмертно – Герой России.

Старший лейтенант В. Алимичев
Завтра
24.12.1996

http://www.divizia.org/articles/1996/125.html